Генри «Вождь краснокожих»

О. Генри «Вождь краснокожих»

Дельце как будто подвёртывалось выгодное. Но погодите, дайте я вам сначала расскажу. Мы были тогда с Биллом Дрисколлом на Юге, в штате Алабама. Там нас осенила блестящая идея насчёт похищения. Должно быть, как говаривал потом Билл, «нашло временное помрачение ума», - только мы-то об этом догадались много позже.

Есть там один городишко, плоский, как блин, и, конечно, называется Вершины. Живёт в нём самая безобидная и всем довольная деревенщина, какой впору только плясать вокруг майского шеста.

У нас с Биллом было в то время долларов шестьсот объединённого капитала, а требовалось нам ещё ровно две тысячи на проведение жульнической спекуляции земельными участками в Западном Иллинойсе. Мы поговорили об этом, сидя на крыльце гостиницы. Чадолюбие, говорили мы, сильно развито в полудеревенских общинах; а поэтому, а также и по другим причинам, план похищения легче будет осуществить здесь, чем в радиусе действия газет, которые поднимают в таких случаях шум, рассылая во все стороны переодетых корреспондентов. Мы знали, что городишко не может послать за нами в погоню ничего страшнее констеблей, да каких-нибудь сентиментальных ищеек, да двух-трёх обличительных заметок в «Еженедельном бюджете фермера». Как будто получалось недурно.

Мы выбрали нашей жертвой единственного сына самого видного из горожан, по имени Эбенезер Дорсет. Папаша был человек почтенный и прижимистый, любитель просроченных закладных, честный и неподкупный церковный сборщик. Сынок был мальчишка лет десяти, с выпуклыми веснушками по всему лицу и волосами приблизительно такого цвета, как обложка журнала, который покупаешь обычно в киоске, спеша на поезд. Мы с Биллом рассчитывали, что Эбенезер сразу выложит нам за сынка две тысячи долларов, никак не меньше. Но погодите, дайте я вам сначала расскажу.

Милях в двух от города есть невысокая гора, поросшая густым кедровником. В заднем склоне этой горы имеется пещера. Там мы сложили провизию.

Однажды вечером, после захода солнца, мы проехались в шарабане мимо дома старика Дорсета. Мальчишка был на улице и швырял камнями в котёнка, сидевшего на заборе.

- Эй, мальчик! - говорил Билл. - Хочешь получить пакетик леденцов и прокатиться?

Мальчишка засветил Биллу в самый глаз обломком кирпича.

- Это обойдётся старику в лишних пятьсот долларов, - сказал Билл, перелезая через колесо.

Мальчишка этот дрался, как бурый медведь среднего веса, но в конце концов мы его запихали на дно шарабана и поехали. Мы отвели мальчишку в пещеру, а лошадь я привязал в кедровнике. Когда стемнело, я отвёз шарабан в деревушку, где мы его нанимали, милях в трёх от нас, а оттуда прогулялся к горе пешком.

Смотрю, Билл заклеивает липким пластырем царапины и ссадины на своей физиономии. Позади большой скалы у входа в пещеру горит костёр, и мальчишка с двумя ястребиными перьями в рыжих волосах следит за кипящим кофейником. Подхожу я, а он нацелился в меня палкой и говорит:

- А, проклятый бледнолицый, как ты смеешь являться в лагерь Вождя Краснокожих, грозы равнин?

- Сейчас он ещё ничего, - говорит Билл, закатывая штаны, чтобы разглядеть ссадины на голенях. - Мы играем в индейцев. Цирк по сравнению с нами – просто виды Палестины в волшебном фонаре. Я старый охотник Хенк, пленник Вождя Краснокожих, и на рассвете с меня снимут скальп. Святые мученики! И здоров же лягаться этот мальчишка!

Да, сэр, мальчишка, видимо, веселился вовсю. Жить в пещере ему понравилось, он и думать забыл, что он сам пленник. Меня он тут же окрестил Змеиным Глазом и Соглядатаем и объявил, что, когда его храбрые воины вернутся из похода, я буду изжарен на костре, как только взойдёт солнце.

Потом мы сели ужинать, и мальчишка, набив рот хлебом с грудинкой, начал болтать. Он произнёс застольную речь в таком роде:

- Мне тут здорово нравится. Я никогда ещё не жил в лесу; зато у меня был один раз ручной опоссум, а в прошлый день рождения мне исполнилось девять лет. Терпеть не могу ходить в школу. Крысы сожрали шестнадцать штук яиц из-под рябой курицы тётки Джимми Талбота. А настоящие индейцы тут в лесу есть? Я хочу ещё подливки. Ветер отчего дует? Оттого, что деревья качаются? У нас было пять штук щенят. Хенк, отчего у тебя нос такой красный? У моего отца денег видимо-невидимо. А звёзды горячие? В субботу я два раза отлупил Эда Уокера. Не люблю девчонок! Жабу не очень-то поймаешь, разве только на верёвочку. Быки ревут или нет? Почему апельсины круглые? А кровати у вас в пещере есть? Амос Меррей - шестипалый. Попугай умеет говорить, а обезьяна и рыба нет. Дюжина - это сколько будет?

Каждые пять минут мальчишка вспоминал, что он краснокожий, и, схватив палку, которую он называл ружьём, крался на цыпочках ко входу в пещеру выслеживать лазутчиков ненавистных бледнолицых. Время от времени он испускал военный клич, от которого бросало в дрожь старого охотника Хенка. Билла этот мальчишка запугал с самого начала.

- Вождь Краснокожих, - говорю я ему, - а домой тебе разве не хочется?

- А ну их, чего я там не видал? - говорит он. - Дома ничего нет интересного. В школу ходить я не люблю. Мне нравится жить в лесу. Ты ведь не отведёшь меня домой, Змеиный Глаз?

- Пока не собираюсь, - говорю я. - Мы ещё поживём тут в пещере.

- Ну ладно, - говорит он. - Вот здорово! Мне никогда в жизни не было так весело.

Мы легли спать часов в одиннадцать. Расстелили на землю шерстяные и стёганые одеяла, посередине уложили Вождя Краснокожих, а сами легли с краю. Что он сбежит, мы не боялись. Часа три он, не давая нам спать, всё вскакивал, хватал своё ружьё; при каждом треске сучка и шорохе листьев его юному воображению чудилось, будто к пещере подкрадывается шайка разбойников, и он верещал на ухо то мне, то Биллу: «Тише, приятель!» Под конец я заснул тревожным сном и во сне видел, будто меня похитил и приковал к дереву свирепый пират с рыжими волосами.

На рассвете меня разбудил страшный визг Билла. Не крики, или вопли, или вой, или рёв, какого можно было бы ожидать от голосовых связок мужчины, - нет, прямо- таки неприличный, ужасающий, унизительный визг, каким визжат женщины, увидев привидение или гусеницу. Ужасно слышать, как на утренней заре в пещере визжит без умолку толстый, сильный, отчаянной храбрости мужчина.

Я вскочил с постели посмотреть, что такое делается. Вождь Краснокожих сидел на груди Билла, вцепившись одной рукой ему в волосы. В другой руке он держал острый ножик, которым мы обыкновенно резали грудинку, и самым деловитым и недвусмысленным образом пытался снять с Билла скальп, выполняя приговор, который вынес ему вчера вечером.

Я отнял у мальчишки ножик и опять уложил его спать. Но с этой самой минуты дух Билла был сломлен. Он улёгся на своём краю постели, однако больше уже не сомкнул глаз за всё то время, что мальчик был с нами. Я было задремал ненадолго, но к восходу солнца вдруг вспомнил, что Вождь Краснокожих обещался сжечь меня на костре, как только взойдёт солнце. Не то чтобы я нервничал или боялся, а всё-таки сел, закурил трубку и прислонился к скале.

- Чего ты поднялся в такую рань, Сэм? - спросил меня Билл.

- Я? - говорю. - Что-то плечо ломит. Думаю, может, легче станет, если посидеть немного.

- Врёшь ты, - говорит Билл. - Ты боишься. Тебя он хотел сжечь на рассвете, и ты боишься, что он так и сделает. И сжёг бы, если б нашёл спички. Ведь это просто ужас, Сэм. Уж не думаешь ли ты, что кто-нибудь станет платить деньги за то, чтобы такой дьяволёнок вернулся домой?

- Думаю, - говорю я. - Вот как раз таких-то хулиганов и обожают родители. А теперь вы с Вождём Краснокожих вставайте и готовьте завтрак, а я поднимусь на гору и произведу разведку.

Я взошёл на вершину маленькой горы и обвёл взглядом окрестности. В направлении города я ожидал увидеть дюжих фермеров, с косами и вилами рыскающих в поисках подлых похитителей. А вместо того я увидел мирный пейзаж, и оживлял его единственный человек, пахавший на сером муле. Никто не бродил с баграми вдоль реки; всадники не скакали взад и вперёд и не сообщали безутешным родителям, что пока ещё ничего не известно. Сонным спокойствием лесов веяло от той части Алабамы, которая простиралась перед моими глазами.

«Может быть, - сказал я самому себе, - ещё не обнаружено, что волки унесли ягнёночка из загона. Помоги, Боже, волкам!» И я спустился с горы завтракать.

Подхожу ближе к пещере и вижу, что Билл стоит, прижавшись к стенке, и едва дышит, а мальчишка собирается его трахнуть камнем чуть ли не с кокосовый орех величиной.

- Он сунул мне за шиворот с пылу горячую картошку, - объяснил Билл, - и раздавил её ногой, а я ему надрал уши. Ружьё с тобой, Сэм?

Я отнял у мальчишки камень и кое-как уладил это недоразумение.

- Я тебе покажу! - говорит мальчишка Биллу. - Ещё ни один человек не ударил Вождя Краснокожих, не поплатившись за это. Так что ты берегись!

После завтрака мальчишка достаёт из кармана кусок кожи, обмотанный бечёвкой, и идёт из пещеры, разматывая бечёвку на ходу.

- Что это он теперь затеял? - тревожно спрашивает Билл. - Как ты думаешь, Сэм, он не убежит домой?

- Не бойся, - говорю я. - Он, кажется, вовсе не такой уж домосед. Однако нам нужно придумать какой-то план насчёт выкупа. Не видно, чтобы в городе особенно беспокоились из-за того, что он пропал, а может быть, ещё не пронюхали насчёт похищения. Родные, может, думают, что он остался ночевать у тёти Джейн или у кого-нибудь из соседей. Во всяком случае, сегодня его должны хватиться. К вечеру мы пошлём его отцу письмо и потребуем две тысячи долларов выкупа.

И тут мы услышали что-то вроде военного клича, какой, должно быть, испустил Давид, когда нокаутировал чемпиона Голиафа. Оказывается, Вождь Краснокожих вытащил из кармана пращу и теперь крутил её над головой.

Я увернулся и услышал глухой тяжёлый стук и что-то похожее на вздох лошади, когда с неё снимают седло. Чёрный камень величиной с яйцо стукнул Билла по голове как раз позади левого уха. Он сразу весь обмяк и упал головою в костёр, прямо на кастрюлю с кипятком для мытья посуды. Я вытащил его из огня и целых полчаса поливал холодной водой.

Понемножку Билл пришёл в себя, сел, пощупал за ухом и говорит:

- Сэм, знаешь, кто у меня любимый герой в Библии?

— Ты погоди, — говорю я. — Мало-помалу придёшь в чувство.

- Царь Ирод, - говорит он. - Ты ведь не уйдёшь, Сэм, не оставишь меня одного?

Я вышел из пещеры, поймал мальчишку и начал гак его трясти, что веснушки застучали друг о друга.

- Если ты не будешь вести себя как следует, - говорю я, - я тебя сию минуту отправлю домой. Ну, будешь ты слушаться или нет?

- Я ведь только пошутил, - сказал он, надувшись. - Я не хотел обижать старика Хенка. А он зачем меня ударил? Я буду слушаться. Змеиный Глаз, только ты не отправляй меня домой и позволь мне сегодня играть в разведчиков.

- Я этой игры не знаю, - сказал я. - Это уж вы решайте с мистером Биллом. Сегодня он будет с тобой играть. Я сейчас ухожу ненадолго по делу. Теперь ступай помирись с ним да попроси прощения за то, что ты его ушиб, а не то сейчас же отправишься домой.

Я заставил их пожать друг другу руки, потом отвёл Билла в сторонку и сказал ему, что ухожу в деревушку Поплар-Ков, в трёх милях от пещеры, и попробую узнать, как смотрят в городе на похищение младенца. Кроме того, я думаю, что будет лучше в этот же день послать угрожающее письмо старику Дорсету с требованием выкупа и наказом, как именно следует его уплатить.

- Ты знаешь, Сэм, - говорит Билл, - я всегда был готов за тебя в огонь и воду, не моргнул глазом во время землетрясения, игры в покер, динамитных взрывов, полицейских облав, нападений на поезда и циклонов. Я никогда ничего не боялся, пока мы не украли эту двуногую ракету. Он меня доконал. Ты ведь не оставишь меня с ним надолго, Сэм?

- Я вернусь к вечеру, что-нибудь около этого, - говорю я. - Твоё дело - занимать и успокаивать ребёнка, пока я не вернусь. А сейчас мы с тобой напишем письмо старику Дорсету.

Мы с Биллом взяли бумагу и карандаш и стали сочинять письмо, а Вождь Краснокожих тем временем расхаживал взад и вперёд, закутавшись в одеяло и охраняя вход в пещеру. Билл со слезами просил меня назначить выкуп в полторы тысячи долларов вместо двух.

- Я вовсе не пытаюсь унизить прославленную с моральной точки зрения родительскую любовь, но ведь мы имеем дело с людьми, а какой же человек нашёл бы в себе силы заплатить две тысячи долларов за эту веснушчатую дикую кошку! Я согласен рискнуть: пускай будет полторы тысячи долларов. Разницу можешь отнести на мой счёт.

Чтобы утешить Билла, я согласился, и мы с ним вместе состряпали такое письмо:

Эбенезеру Дорсету, эсквайру

Мы спрятали Вашего мальчика в надёжном месте, далеко от города. Не только Вы, но даже самые ловкие сыщики напрасно будут его искать. Окончательные, единственные условия, на которых Вы можете получить его обратно, следующие: мы требуем за его возвращение полторы тысячи долларов; деньги должны быть оставлены сегодня в полночь на том же месте и в той же коробочке, что и Ваш ответ, - где именно, будет сказано ниже. Если Вы согласны на эти условия, пришлите ответ в письменном виде с кем-нибудь одним к половине девятого. За бродом через Совиный ручей по дороге к Тополевой роще растут три больших дерева на расстоянии ста ярдов одно от другого, у самой изгороди, что идёт мимо пшеничного поля, с правой стороны. Под столбом этой изгороди, напротив третьего дерева, Ваш посланный найдёт небольшую картонную коробку.

Он должен положить ответ в эту коробку и немедленно вернуться в город.

Если Вы попытаетесь выдать нас или не выполнить наших требований, как сказано, Вы никогда больше не увидите Вашего сына.

Если Вы уплатите деньги, как сказано, он будет Вам возвращён целым и невредимым в течение трёх часов. Эти условия окончательны, и, если Вы на них не согласитесь, всякие дальнейшие сообщения будут прерваны.

Два злодея

Я надписал адрес Дорсета и положил письмо в карман. Когда я уже собрался в путь, мальчишка подходит ко мне и говорит:

- Змеиный Глаз, ты сказал, что мне можно играть в разведчика, пока тебя не будет.

- Играй, конечно, - говорю я. - Вот мистер Билл с тобой поиграет. А что это за игра такая?

- Я разведчик, - говорит Вождь Краснокожих, - и должен скакать на заставу, предупредить поселенцев, что индейцы идут. Мне надоело самому быть индейцем. Я хочу быть разведчиком.

- Ну ладно, - говорю я. - По-моему, вреда от этого не будет. Мистер Билл поможет тебе отразить нападение свирепых дикарей.

- А что мне надо делать? - спрашивает Билл, подозрительно глядя на мальчишку.

- Ты будешь конь, - говорит разведчик. - Становись на четвереньки. А то как же я доскачу до заставы без коня?

- Ты уж лучше займи его, - сказал я, - пока наш план не будет приведён в действие. Порезвись немножко.

Билл становится на четвереньки, и в глазах у него появляется такое выражение, как у кролика, попавшего в западню.

- Далеко ли до заставы, малыш? - спрашивает он довольно-таки хриплым голосом.

- Девяносто миль, - отвечает разведчик. - И тебе придётся поторопиться, чтобы попасть туда вовремя. Ну, пошёл!

Разведчик вскакивает Биллу на спину и вонзает пятки ему в бока.

- Ради Бога, - говорит Билл, - возвращайся, Сэм, как можно скорее! Жалко, что мы назначили такой выкуп, надо бы не больше тысячи. Слушай, ты перестань меня лягать, а не то я вскочу и огрею тебя как следует!

Я отправился в Поплар-Ков, заглянул на почту и в лавку, посидел там, поговорил с фермерами, которые приходили за покупками. Один бородач слышал, будто бы весь город переполошился из-за того, что у Эбенезера Дорсета пропал или украден мальчишка. Это-то мне и нужно было знать. Я купил табаку, справился мимоходом, почём нынче горох, незаметно опустил письмо в ящик и ушёл. Почтмейстер сказал мне, что через час проедет мимо почтальон и заберёт городскую почту.

Когда я вернулся в пещеру, ни Билла, ни мальчишки нигде не было видно. Я произвёл разведку в окрестностях пещеры, отважился раза два аукнуть, но мне никто не ответил. Я закурил трубку и уселся на моховую кочку ожидать дальнейших событий.

Приблизительно через полчаса в кустах зашелестело, и Билл выкатился на полянку перед пещерой. За ним крался мальчишка, ступая бесшумно, как разведчик, и ухмыляясь во всю ширь своей физиономии. Билл остановился, снял шляпу и вытер лицо красным платком. Мальчишка остановился футах в восьми позади него.

- Сэм, - говорит Билл, - пожалуй, ты сочтёшь меня предателем, но я просто не мог терпеть. Я взрослый человек, способен к самозащите, и привычки у меня мужественные, однако бывают случаи, когда всё идёт прахом - и самомнение и самообладание. Мальчик ушёл. Я отослал его домой. Всё кончено. Бывали мученики в старое время, которые скорее были готовы принять смерть, чем расстаться с любимой профессией. Но никто из них не подвергался таким сверхъестественным пыткам, как я. Мне хотелось остаться верным нашему грабительскому уставу, но сил не хватило.

- Что такое случилось, Билл? - спрашиваю я.

- Я проскакал все девяносто миль до заставы, ни дюймом меньше, - отвечает Билл. - Потом, когда поселенцы были спасены, мне дали овса. Песок - неважная замена овсу. А потом я битый час должен был объяснять, почему в дырках ничего нету, зачем дорога идёт в обе стороны и отчего трава зелёная. Говорю тебе, Сэм, есть предел человеческому терпению. Хватаю мальчишку за шиворот и тащу с горы вниз. По дороге он меня лягает, все ноги от колен книзу у меня в синяках; два-три укуса в руку и в большой палец мне придётся прижечь. Зато он ушёл, - продолжает Билл, - ушёл домой. Я показал ему дорогу в город, да ещё и подшвырнул его пинком футов на восемь вперёд. Жалко, что выкуп мы теряем, ну да ведь либо это, либо мне отправляться в сумасшедший дом.

Билл пыхтит и отдувается, но его ярко-розовая физиономия выражает неизъяснимый мир и полное довольство.

- Билл, - говорю я, - у вас в семье ведь нет сердечных болезней?

- Нет, - говорит Билл, - ничего такого хронического, кроме малярии и несчастных случаев. А что?

- Тогда можешь обернуться, - говорю я, - и поглядеть, что у тебя за спиной.

Билл оборачивается, видит мальчишку, разом бледнеет, плюхается на землю и начинает бессмысленно хвататься за траву и мелкие щепочки. Целый час я опасался за его рассудок. После этого я сказал ему, что, по-моему, надо кончать это дело моментально и что мы успеем получить выкуп и смыться ещё до полуночи, если старик Дорсет согласится на наше предложение. Так что Билл немного подбодрился, настолько даже, что через силу улыбнулся мальчишке и пообещал ему изображать русских в войне с японцами, как только ему станет чуточку полегче.

Я придумал, как получить выкуп без всякого риска быть захваченным противной стороной, и мой план одобрил бы всякий профессиональный похититель. Дерево, под которое должны были положить ответ, а потом и деньги, стояло у самой дороги; вдоль дороги была изгородь, а за ней с обеих сторон - большие голые поля. Если бы того, кто придёт за письмом, подстерегала шайка констеблей, его увидели бы издалека на дороге или посреди поля. Так нет же, голубчики! В половине девятого я уже сидел на этом дереве, спрятавшись не хуже древесной лягушки, и поджидал, когда появится посланный.

Ровно в назначенный час подъезжает на велосипеде мальчишка-подросток, находит картонную коробку под столбом, засовывает в неё сложенную бумажку и укатывает обратно в город.

Я подождал ещё час, пока не уверился, что подвоха тут нет. Слез с дерева, достал записку из коробки, прокрался вдоль изгороди до самого леса и через полчаса был уже в пещере. Там я вскрыл записку, подсел поближе к фонарю и прочёл её Биллу. Она была написана чернилами, очень неразборчиво, и самая суть её заключалась в следующем:

Двум злодеям

Джентльмены, с сегодняшней почтой я получил ваше письмо насчёт выкупа, который вы просите за то, чтобы вернуть мне сына. Думаю, что вы запрашиваете лишнее, а потому делаю вам со своей стороны контрпредложение и полагаю, что вы его примете. Вы приводите Джонни домой и платите мне двести пятьдесят долларов наличными, а я соглашаюсь взять его у вас с рук долой. Лучше приходите ночью, а то соседи думают, что он пропал без вести, и я не отвечаю за то, что они сделают с человеком, который приведёт Джонни домой.

С совершенным почтением, Эбенезер Дорсет

- Великие пираты! - говорю я. - Да ведь этакой наглости...

Но тут я взглянул на Билла и замолчал. У него в глазах я заметил такое умоляющее выражение, какого не видел прежде ни у бессловесных, ни у говорящих животных.

- Сэм, - говорит он, - что такое двести пятьдесят долларов, в конце концов? Деньги у нас есть. Ещё одна ночь с этим мальчишкой, и придётся меня свезти в сумасшедший дом. Кроме того, что мистер Дорсет настоящий джентльмен, он, по-моему, ещё и расточитель, если делает нам такое великодушное предложение. Ведь ты не собираешься упускать такой случай, а?

- Сказать тебе по правде, Билл, - говорю я, - это сокровище что-то и мне действует на нервы! Мы отвезём его домой, заплатим выкуп и смоемся куда-нибудь подальше.

В ту же ночь мы отвезли мальчишку домой. Мы его уговорили - наплели, будто бы отец купил ему винтовку с серебряной насечкой и мокасины и будто бы завтра мы с ним поедем охотиться на медведя.

Было ровно двенадцать часов ночи, когда мы постучались в парадную дверь Эбенезера. Как раз в ту самую минуту, когда я должен был извлекать полторы тысячи долларов из коробки под деревом, Билл отсчитывал двести пятьдесят долларов в руку Дорсету.

Как только мальчишка обнаружил, что мы собираемся оставить его дома, он поднял вой не хуже пароходной сирены и вцепился в ногу Билла, словно пиявка. Огец отдирал его от ноги, как липкий пластырь.

- Сколько времени вы сможете его держать? - спрашивает Билл.

- Силы у меня уж не те, что прежде, - говорит старик Дорсет, - но думаю, что за десять минут могу вам ручаться.

- Этого довольно, - говорит Билл. - В десять минут я пересеку Центральные, Южные и Среднезападные штаты и свободно успею добежать до канадской границы.

Хотя ночь была очень тёмная, Билл очень толст, а я умел очень быстро бегать, я нагнал его только в полутора милях от города.

Генри «Вождь краснокожих»

О. Генри «Вождь краснокожих»

Похожие статьи: