Осеева «Волшебная иголочка»
Валентина Осеева «Волшебная иголочка»
Жила-была Машенька-рукодельница, и была у нее волшебная иголочка. Сошьет Маша платье — само себя платье стирает и гладит. Разошьет скатерть пряниками да конфетками, постелит на стол, глядь — и впрямь сладости появляются на столе. Любила Маша свою иголочку, берегла ее пуще глаза и все-таки не уберегла. Пошла как-то в лес по ягоды и потеряла. Искала, искала, все кустики обошла, всю травку обшарила — нет как нет ее иголочки. Села Машенька под деревом и давай плакать.
Пожалел девочку Ежик, вылез из норки и дал ей свою иголку.
— Возьми, Машенька, может, она тебе пригодится!
Поблагодарила его Маша, взяла иголочку, а сама подумала: «Не такая моя была».
И снова давай плакать.
Увидела ее слезы высокая старая Сосна — бросила ей свою иголку.
— Возьми, Машенька, может, она тебе пригодится!
Взяла Машенька, поклонилась Сосне низко и пошла по лесу. Идет, слезы утирает, а сама думает: «Не такая эта иголочка, моя лучше была».
Вот повстречался ей Шелкопряд, идет — шелк прядет, весь шелковой ниткой обмотался.
— Возьми, Машенька, мой шелковый моточек, может, он тебе пригодится!
Поблагодарила его девочка и стала спрашивать:
— Шелкопряд, Шелкопряд, ты давно в лесу живешь, давно шелк прядешь, золотые нитки делаешь из шелка, не знаешь ли, где моя иголка?
Задумался Шелкопряд, покачал головой:
— Иголка твоя, Машенька, у Бабы-яги, у Бабы-яги — костяной ноги. В избушке на курьих ножках. Только нет туда ни пути, ни дорожки. Мудрено достать ее оттуда.
Стала Машенька просить его рассказать, где Баба-яга — костяная нога живет.
Рассказал ей все Шелкопряд:
— Идти туда надо не за солнцем,
а за тучкой,
По крапивке да по колючкам,
По овражкам да по болотцу
До самого старого колодца.
Там и птицы гнезд не вьют,
Одни жабы да змеи живут,
Да стоит избушка на курьих ножках,
Сама Баба-яга сидит у окошка,
Вышивает себе ковер-самолет.
Горе тому, кто туда пойдет.
Не ходи, Машенька, забудь свою иголку,
Возьми лучше мой моточек шелку!
Поклонилась Машенька Шелкопряду в пояс, взяла шелку моточек и пошла, а Шелкопряд ей вслед кричит:
— Не ходи, Машенька, не ходи!
У Бабы-яги избушка на курьих ножках,
На курьих ножках в одно окошко.
Сторожит избушку большая Сова,
Из трубы торчит совиная голова,
Ночью Баба-яга твоей иголкой шьет,
Вышивает себе ковер-самолет.
Горе, горе тому, кто туда пойдет!
Страшно Машеньке к Бабе-яге идти, да жалко ей свою иголочку.
Вот выбрала она в небе темную тучку.
Повела ее тучка
По крапивке да по колючкам
До самого старого колодца,
До зеленого мутного болотца,
Туда, где жабы да змеи живут,
Туда, где птицы свои гнезда не вьют.
Видит Маша избушку на курьих ножках,
Сама Баба-яга сидит у окошка,
А из трубы торчит совиная голова...
Увидела Машу страшная Сова да как заохает, закричит на весь лес:
— Ох-хо-хо-хо! Кто здесь? Кто здесь?
Испугалась Маша, подкосились у нее ноги
Видит Машенька, некуда деться ей, поклонилась Сове низко и просит:
— Позволь, Совушка, Бабу-ягу повидать. У меня к ней дело есть!
Засмеялась Сова, заохала, а Баба-яга ей из окошка кричит:
— Сова моя, Совушка, само жаркое к нам в печку лезет! — И говорит она девочке так ласково:
— Входи, Машенька, входи!
Я сама тебе все двери открою,
Сама их за тобой и закрою!
Подошла Машенька к избушке и видит: одна дверь железным засовом задвинута, на другой тяжелый замок висит, на третьей литая цепь.
Бросила ей Сова три перышка.
— Открой, — говорит, — двери да входи поскорей!
Взяла Маша одно перышко, приложила к засову — открылась первая дверь, приложила второе перышко к замку — открылась вторая дверь, приложила она третье перышко к литой цепи — упала цепь на пол, открылась перед ней третья дверь! Вошла Маша в избушку и видит: сидит Баба-яга у окошка, нитки на веретено мотает, а на полу ковер лежит, на нем крылья шелком вышиты и Машина иголочка в недошитое крыло воткнута.
Бросилась Маша к иголочке, а Баба-яга как ударит помелом об пол, как закричит:
— Не трогай мой ковер-самолет! Подмети избу, наколи дров, истопи печку, вот кончу ковер, зажарю тебя и съем!
Схватила иголочку Баба-яга, шьет и приговаривает:
— Девчонка, девчонка, завтра ночью
Ковер дошью да с Совушкой-Совой
попирую,
А ты гляди, чтобы избу подмела
И сама бы в печке была!
Молчит Машенька, не откликается, А ночка черная уже надвигается...
Улетела чуть свет Баба-яга, а Машенька скорей села ковер дошивать. Шьет она, шьет, головы не поднимает, уж три стебелька осталось ей дошить, как вдруг загудела вся чаща вокруг, затряслась, задрожала избушка, потемнело синее небо — возвратилась Баба-яга и спрашивает:
— Сова моя, Совушка,
Хорошо ли ты ела и пила?
Вкусная ль девчонка была?
Застонала, заохала Сова:
— Не ела, не пила совиная голова,
А девчонка твоя живехонька-жива.
Печку не топила, себя не варила,
Ничем меня не кормила.
Вскочила Баба-яга в избу, а иголочка Машеньке шепчет:
— Вынь иголочку сосновую,
Положи на ковер как новую,
Меня спрячь подальше!
Улетела опять Баба-яга, а Машенька скорей за дело принялась; шьет-вышивает, головы не поднимает, а Сова ей кричит:
— Девчонка, девчонка, почему из трубы дым не поднимается?
Отвечает ей Машенька:
— Сова моя, Совушка,
Печь плохо разгорается.
А сама дрова кладет, огонь разжигает.
А Сова опять:
— Девчонка, девчонка, кипит ли вода в котле?
А Машенька ей отвечает:
— Не кипит вода в котле,
Стоит котел на столе.
А сама ставит на огонь котел с водой и опять за работу садится. Шьет Машенька, шьет, так и бегает иголочка по ковру, а Сова опять кричит:
— Топи печку, я есть хочу!
Подложила Маша дров, пошел дым к Сове.
— Девчонка, девчонка! — кричит Сова. — Садись в горшок, накройся крышкой и полезай в печь!
А Маша и говорит:
— Я бы рада тебе, Совушка, угодить, да в горшке воды нет!
А сама все шьет да шьет, уж один стебелек ей остался.
Вынула у себя Сова перышко и бросила ей в окошко.
— На, открой дверь, сходи за водой, да смотри мне, коль увижу, что ты бежать собираешься, кликну Бабу-ягу, она тебя живо догонит!
Открыла Машенька дверь и говорит:
— Сова моя, Совушка, сойди в избу да покажи, как надо в горшок садиться, как крышкой накрыться.
Рассердилась Сова да как прыгнет в трубу — ив котел угодила! Задвинула Маша заслонку, а сама села ковер дошивать. Как
— Бежим, Машенька, скорей,
Открывай трое дверей,
Бери ковер-самолет,
Беда на нас идет!
Схватила Машенька ковер-самолет, открыла Совиным перышком двери и побежала. Прибежала в лес, села под сосной ковер дошивать. Белеет в руках проворная иголочка, блестит, переливается шелковый моточек ниток, совсем немножко осталось дошить Маше.
А Баба-яга вскочила в избушку, потянула носом воздух и кричит:
— Сова моя, Совушка,
Где ты гуляешь,
Почему меня не встречаешь?
Вытащила она из печки котел, взяла большую ложку, ест и похваливает:
— До чего девчонка вкусна,
До чего похлебка жирна!
Съела она всю похлебку до самого донышка, глядит: а на донышке совиные перышки! Глянула на стенку, где ковер висел, а ковра-то и нет! Догадалась она тут, в чем дело, затряслась от злости, схватила себя за седые космы и давай по избе кататься:
— Я тебя, я тебя
За Совушку-Сову
В клочки разорву!
Села она на свое помело и взвилась в воздух: летит, сама себя веником пришпоривает.
А Машенька под сосной сидит, шьет, торопится, уж последний стежок ей остается. Спрашивает она Сосну высокую:
— Сосна моя милая,
Далеко ли еще Баба-яга?
Отвечает ей Сосна:
— Пролетела Баба-яга зеленые луга,
Помелом взмахнула, на лес повернула...
Еще пуще торопится Машенька, уж совсем немного ей остается, да нечем дошить, кончились у нее нитки шелковые. Заплакала Машенька. Вдруг, откуда ни возьмись, — Шелкопряд:
— Не плачь, Маша, на тебе шелку,
Вдень мою нитку в иголку!
Взяла Маша нитку и опять шьет.
Вдруг закачались деревья, поднялась дыбом трава, налетела Баба-яга как вихрь! Да не успела она на землю спуститься, как подставила ей Сосна свои ветки, запуталась она в них и прямо около Маши на землю упала.
А уж Машенька последний стежок дошила и ковер-самолет расстелила, только сесть на него остается.
А Баба-яга уже с земли поднимается, бросила в нее Маша ежиную иголку, прибежал старый Еж, кинулся Бабе-яге в ноги, колет ее своими иголками, не дает с земли встать. А Машенька тем временем на ковер вскочила, взвился ковер-самолет под самые облака и в одну секунду домчал Машеньку домой.
Стала жить она, поживать, шить-вышивать людям на пользу, себе на радость, а иголочку свою берегла пуще глаза. А Бабу-ягу затолкали ежи в болото, там она и затонула на веки вечные.
Похожие статьи:
Мамин-Сибиряк «Сказка про Комара Комаровича — Длинный Нос и про Мохнатого Мишу — Короткий Хвост»